febb

Как больно, милая, как странно...

Вы конечно помните ту историю, тот сердитый стремительный снег, который словно пытался усмирить её решительный, скорый шаг, потушить эту огненную розу, которая полыхала у нее на груди в ее тонких, упрямых и нежных пальцах, и даже вырвать, закружить и унести в небытие тот, оброненный случайно белый платок с загадочным вензелем, вышитым красной ниткой в виде буквы Т... Тогда садитесь поудобнее возле разожженого камина, согреваясь глотками золотистого коньяка, грога или крепкого пиратского рома... Я и поведую вам продолжение... Ибо у этой истории должно быть продолжение... Ведь нельзя же все так придумать... Ведь люди не послушные куклы на нитках... Нет, людям просто свойственно незамечать, что все происходит с ними неслучайно, они сами разыгрывают странную пьесу, написанную для них, каким-то косматым, безумным драмматургом...

... Итак, снег уже вдоволь излил свою вспышку гнева на прохожих, на жалобно скрипящий, раскачивающийся фонарь, натешился таяньем на ее пылающих руках, сжимающих розу, словно выражающих негодование их владелицы, на ее горящих щеках, растекаясь наподобие слез и забираясь за пушистый воротник, мырлыкая там, прохладными лапками обнимая ее плечо. ( Она невольно даже хотела стряхнуть с себя эти странные сНежные ласки, как вдруг.... Как вдруг.... Как вдруг.....) Как вдруг.....раздался дикий визг шин и тормозов...... За рулем "девятки" сидел какой-то мохнатый Кот неопределенной породы, какие бывают в каждом дворе, какого-то буро-серого-коричнего-палевого окраса, в шапке-ушанке с одним оторванным Снурком и зажеванным другим... Танечка Буланова орала благим матом недоенной или непокрытой вовремя телки в его стандартных "вазовских" "динамиках"... Кот был с мохнатыми бровями, усами напоминающими давно не подстригаемый богоставленный газончик в уездном городишке... Дело в том, что этот Кот мог спать с открытыми глазами, прямо выложив свои кривые зубы на легендарную ребристую, как батарея в "хрущевке", баранку гордости отечественного автопрома. На ручке "подсоса", да, на этой знакомой всей шоферне со стажем, вытаскивающейся смешной ручке с игривым названием "подсос", висел брелок с какой-то провинциальной пошлостью, отдающей кислыми щами и валенками, вроде "не забуду мать родную!". Покачать насос, натянуть "подсос", и помучить маленкий вредный моторчик, проданный каким-то подмигивающим Карлсоном, за "недорого" простачку-безлошаднику - может ли из этих бессмысленных действий вырасти настоящий-котосапиенс, а не сопящее в две мохнатые сопелки беспородное сКотское Отродье?
И даже визг тормозов нам пришлось придумать для того, чтобы как-то облагородить сон этого Котофея Варфоломеевича Мытищинского. Хотя быть может он имел какую-то другую фамилию, как какого-нибудь пьяницы-лекаря немецких кровей, несклоняемого ни туды ни сюды, скажем по фамилии "Лобня"... Что такое Лобня уже никто не знает. Что это за "ня", что это за фря, хня, мня такая, млять... Покрыто мраком бессмысленного движения на "подсосах"...
Так вот это чудо драное, это усатое чмо наехало лысой шиной на этот батистовый платочек с таинственным вензелем в форме буквы Т...

...А снег уже был мокрый... Он уже не скрипел на руке... Не сек лицо... Он просто лежал тупо и смиренно, частично смешанный с песком, утрамбованный на дороге и лениво прислоненный, как пьяница, к обочине... Он даже слегка таял... Его даже нельзя было взять в руку, он преращался в прозрачное подвижное зеркало, в котором отражались дрожашие звезды и бараньи рожки молодого месяца, кокетливо вздернутые и грустно-беззащитные одновременно... В созвездии Водолея звезды дрожали, не давались в телескопы, а астрономы терли свои красные глаза и в ужасе мешали картофельный шнапс с пятизвездочным коньяком... Но фокусы всё почему-то не хотели слушаться и наводиться, все время проскакивая, как на скольких лыжах, мимо нужной точки...
А на столе лежал клочок бумаги, на котором были видна только завершающая кода какого-то стишка:

...я не знаю исход мотива, но я помню чем дышит миг,
над расхристанным постоянством развевающий свой дымок,
над испуганным диссонансом, отбывающим вечный срок,-
за чертой городского распева, за сетчаткой тревожных глаз,
если сердце, то это слева, каждый раз как последний раз.

Продолжение имеет обыкновение быть...